Главной ударной силой «белого» движения на юге России стала Добровольческая армия, у истоков которой стояли генералы М. В. Алексеев и Л. Г. Корнилов. В декрете «белого» командования о ее создании от 27 декабря 1917 года провозглашалось, что «армия эта должна стать той действенной силой, которая даст возможность русским гражданам осуществить дело государственного строительства свободной России… Новая армия должна стать на страже гражданской свободы, в условиях которой хозяин земли русской — ее народ — выявит через посредство избранного Учредительного собрания державную волю свою. Перед волей этой должны преклонится все классы, партии и отдельные группы населения».
Уже этот декрет показывал главную слабость, присущую фактически всем представителям «белого» движения: нежелание рассматривать главный, узловой вопрос эпохи — о земле — до созыва Учредительного собрания.
Лично сочувствующий кадетам А. И. Деникин в марте 1919 года представил проект земельной реформы как раз в духе конституционных демократов, составлявших большинство в «гражданской» части правительств и Деникина, и Врангеля. Этот проект представлял для широких масс крестьянства шаг назад в сравнении с большевистским Декретом о земле. Он предусматривал сохранение за собственниками их прав на землю, разработку и внедрение для каждой отдельной местности своих земельных норм с потенциальным переходом остального массива «землицы» к малоземельным «путем добровольных соглашений или путем принудительного отчуждения, но и обязательно за плату».
Однако, во-первых, «красные» землю крестьянам уже дали. Во-вторых, на занятых Добровольческой армией территориях прежние землевладельцы никак не хотели считаться с декларируемым в проекте невнятным «сохранением прав» и практикой «принудительного отчуждения». На разоренных «дворянских гнездах» вновь стали появляться бывшие хозяева, желавшие поквитаться с крестьянами-обидчиками.
Подкрепленное демонстрацией военной силы требование правительства юга России «о добровольной» передаче трети урожая на нужды «белых» также мало способствовало росту популярности бывших царских генералов.
Антон Иванович Деникин, будучи внуком крепостного крестьянина, вешал и расстреливал таких же внуков российских крепостных крестьян. Более того, основную часть «белых» (как бы дворянских) и «красных» (как бы пролетарских) армий составляли именно крестьяне. Исход Гражданской войны в России определялся даже не в боевых столкновениях «красных» и «белых». Судьбу страны решала крестьянская масса: именно вопрос о земле был ключевой проблемой не только революции, но и последовавшего за ней гражданского противостояния. Первыми это обстоятельство использовали в своих целях большевики.
Роковую роль сыграло то, что «белыми» командовали военные: генералы Корнилов, Деникин, Врангель и адмирал Колчак. «Красных» возглавляли политики: Ленин, Троцкий и другие большевики. «Белые» генералы так и не смогли стать политиками, а Колчаку его попытка стать во главе России просто стоила жизни. А вот «красные» политики (тот же Л. Д. Троцкий) смогли стать военачальниками — и победили.
«Зеленые» крестьянские повстанцы воевали и с «белыми», и с «красными». Но с большевиками крестьянство вступило в «малую гражданскую войну» в 1920 — 1921 годах, когда и Колчак, и Деникин были уже разбиты. К тому же деникинцам приходилось сражаться не только с Красной армией. Они боролись как настоящие патриоты России — единой и неделимой, со всеми сепаратистами и автономистами, которые организовывали первый в истории нашей страны «парад суверенитетов».
В 1918 — 1919 годах произошли две полномасштабные войны с меньшевистской Грузией. В «спину» Добровольческой армии ударили чеченцы. Объединившись с действовавшим в Дагестане имамом Гоцинским и пророком Узун-Ходжи, они в очередной раз объявили джихад (войну против неверных). А. И. Деникин отрядил на борьбу с местными горцами генерал-майора Д. П. Драценко, который провел классическую операцию по устрашению — сжег три аула вместе с их жителями. Имам Гоцинский объявил о своей поддержке Деникину, за что был обвинен Узун-Ходжи в отходе от ислама, после чего пророк призвал бороться с воюющими за Русь Святую «белыми» на стороне безбожников «красных».
Подтверждения своего права на независимость требовали от «белых» украинские «самостийники» — от гетмана П. Скоропадского до С. Петлюры. В самое сложное время, весной и осенью 1918 года командование Добровольческой армии так и не согласилось на предложение «самостийников», соглашавшихся предоставить белым вооружение в обмен на политическую поддержку украинских националистов, находившихся под «протекторатом» Германии и Австро-Венгрии. Оружием армию Деникина обеспечил атаман Краснов, хотя его поддерживало то же кайзеровское командование. П. И. Краснов, избранный 16 мая 1918 года казачьим «Кругом спасения Дона» атаманом войска Донского с практически неограниченными диктаторскими полномочиями, с самого начала не испытывал ни малейшего сочувствия к идее «единой и неделимой» России, поскольку выступал за максимальную автономность казачьих земель. В лучшем случае «красновцы» представляли будущее России в виде федерации с широкой автономией «Казакии» (к этой идее атаман вернулся в годы Второй мировой войны, когда снова попытался претворить свои планы с помощью германской армии, теперь уже нацистской). Формально верховенство А. И. Деникина в вооруженной борьбе с большевизмом Краснов признал лишь в конце 1919 года — не в последнюю очередь под сильным воздействием внешних сил, теперь уже англо-французских.
С Кубанской радой деникинцы обошлись примерно так же, как адмирал Колчак — с Уфимской Директорией. Потенциально все противники «красных», казалось бы, должны были выступить союзниками Добровольческой армии. Но на практике в июне 1919 года были убиты глава «кубанцев» К. Л. Бардиги (присланный сюда еще Временным правительством) и лидером «черноморцев» Н. С. Рябовол. В ноябре генерал В. Л. Покровский довершил разгром оппонентов «белых» на Кубани казнью А. И. Калабухова и вытеснением оставшихся в живых членов Рады в эмиграцию (в Грузию).
Постоянно громили деникинские тылы «зеленые» отряды батьки Махно. Одним словом, события Гражданской войны на Юге России не укладываются в схему советских школьных учебников, фильмов и романов: «красные» против «белых», «белые» против «красных». В подчиненные А. И. Деникину вооруженные силы Юга России (ВСЮР) входили не только русская Добровольческая, но также Кубанская и Донская казачьи армии. Однако реальной гражданской власти у правительства Юга России на Кубани и на Дону фактически не было, да и отношения Деникина не только с Красновым, но и с атаманами А. Г. Шкуро и С. Г. Улагаем оставляли желать… хотя бы четких и ясных команд (с угрозой расстрела в случае неповиновения). Именно несогласованность «добровольцев» и казаков сыграла свою роль во время решающего броска на Москву летом и осенью 1919 года.
Следует признать, что и по своим личным качествам генерал Деникин вряд ли был тем человеком, который смог бы в решающий час битвы с «красными» сплотить вокруг себя «белые» фронт и тыл, усмирить строптивых военачальников (в первую очередь, П. Н. Краснова и Л. Н. Врангеля) и стать не только организатором, но и вдохновителем движения.
А. И. Деникину не хватало ни уверенности в собственной правоте, ни того, что сегодня называется харизмой. Пожалуй, более или менее выраженной харизмой у «белых» обладали лишь генерал Корнилов и барон Врангель. Но Корнилов, предшественник Деникина на посту командующего Добровольческой армией, был убит шальным снарядом 17 апреля 1918 года, когда Гражданская война только начиналась и за плечами «белых» был лишь легендарный, воспетый Р. Гулем «Ледовый поход». А. Врангель стал главнокомандующим в самом начале 1920 года, когда у «белых» фактически оставался только Крым и минимальные шансы на успех после предательства так называемых западных «союзников».
Провал контрреволюции объясняется отчасти тем, что образ бескорыстного «белого рыцарства» за первые два года войны успел основательно поблекнуть. Карательные операции, мародерство, пьяные дебоши, наркомания — эти явления были вовсе не единичными случаями в среде «белых». Деникину пришлось отстранить от командования одного из самых талантливых военачальников — генерала В. З. Май-Маевского, ушедшего в долгий запой в разгар «красного» контрнаступления в августе 1919 года (в сериале «Адъютант его превосходительства» он послужил прототипом персонажа Владислава Стржельчика генерала Ковалевского).
Экспроприациями занимались не только «красные». В октябре 1918 года «белые» заняли Воронеж, Курск и дошли до Орла. До Москвы оставалось около 400 километров, то есть была возможность закончить войну одним массированным ударом. Но находившиеся на направлении главного удара армии П. Г. Шкуро и К. К. Мамонтова потеряли необходимую маневренность не только из-за контрударов «красных». Просто «белые» обозы с награбленным добром растянулись на 30 километров. А ведь пели: «Смело мы в бой пойдем за Русь святую!..» По меткому высказыванию одного из министров «белого» правительства Юга России Василия Шульгина, добровольческое движение начинали «почти святые», а закончили «почти бандиты».
Наступление на Москву обернулось массовым бегством, настоящим исходом «белого» движения и гражданского населения, спасавшегося от «красной» угрозы. Обозы теперь уже только с самым необходимым растянулись не на 30 километров, а на расстояние от Дона и Кубани до Черноморского побережья. Голод, болезни, бандитизм — из сотен тысяч беженцев к заветному морю добрались десятки. Здесь им суждено было встретиться с очередным предательством «союзников», отрядивших для эвакуации (например, в Одессу, а затем в Севастополь) мизерное количество кораблей. Грузинские и румынские пограничники не хотели пропускать через границу толпы беглецов из России. Румыны открыли по безоружным артиллерийский и пулеметный огонь.
Приход «красных» завершил очередной этап российского «хождения по мукам». Уже 5 мая 1920 года в Одессе была расстреляна первая партия пленных белых офицеров — 1200 человек. Одесский «конвейер смерти» описан в повести В. Катаева «Уже написан Вертер». Еще один писатель — одессит Ю. Олеша — для создания сказки «Три толстяка» мог, вероятно, «вдохновиться» следующим эпизодом: председатель Одесской ЧК решил отметить свой день рождения долгим и мучительным умерщвлением трех самых тучных «буржуев», которых отлавливали по всей Одессе. Любое проявление человеческого отношения к врагу каралось незамедлительно. В Пятигорске врачей и медсестер за оказание помощи раненым казакам подвергли публичной порке, а раненных добили.
После падения врангелевского Крыма (эта территория числилась «белой» с апреля по ноябрь 1920 года) в Севастополе казнили 500 портовых рабочих, помогавших эвакуации Добровольческой армии. Сбывалась угроза председателя Крымского военно-революционного комитета коммуниста-интернационалиста Бела Куна: «Крым — это бутылка, из которой не один контрреволюционер не выйдет». По данным очевидцев, с ноября 1920 года по апрель 1921 года в Крыму было истреблено более 80 тысяч человек.
Реальность была далека от мифологизированной версии Гражданской войны на Южном фронте с ее явно преувеличенной по военному значению «обороной Царицына» и легендарными героями — «матросом Железняком» (на самом деле он был анархистом), «товарищем Щорсом» (скорее всего, убитым в спину кем-то из «своих»). «Красный кавалерист» Г. И. Котовский в реальности довольно часто вспоминал о своем дореволюционном опыте налетчика. Официальный создатель революционной казачьей конницы, воспетый И. Бабелем Семен Буденный в действительности должен уступить лавры «первого красного конника» павшим в горниле внутрипартийных разборок Филиппу Миронову или Борису Думенко. И практически никто не помнит о том, что отряду калмыцкой конницы, воевавшему на стороне «рабочих и крестьян», было пожаловано красное знамя с золотой свастикой.
Об авторе