Победа большевиков в столице (где подпольное правительство из части оставшегося на свободе кабинета А. Ф. Керенского действовало до 16 октября) не означала завоевания всей страны. Противники без боя не сдавались, но силы были не равны. Против угрожавшего Петрограду корпуса П. Н. Краснова (единственной силы, сагитированной Керенским на вооруженную поддержку) в 1,5 тысячи человек, бронепоезда и 18 орудий бросили 10 тысяч солдат, матросов и красногвардейцев-рабочих. 30 октября все было кончено: Керенский бежал, а Краснова арестовали и отпустили под «честное офицерское слово» не воевать больше с Советами.
Подавили и попытку контрмятежа в Петрограде 29 октября, где главной вооруженной силой выступили почти совсем еще безусые юнкера. Они стали живым «пушечным мясом» «контрреволюционных» сил в Москве, где восстание приняло затяжной (28 октября — 3 ноября) и кровопролитный характер. Только после артиллерийского обстрела Кремля над второй и будущей главной столицей республики Советов стало развеваться красное знамя.
Переход власти к большевикам по всей стране стали именовать «триумфальным шествием советской власти». На самом деле сравнительно бескровно и быстро им удавалось победить лишь там, где их партия преобладала и руководила деятельностью Советов — в промышленных городах Центрального района и частично Урала и Сибири (Иваново-Вознесенск, Владимир, Рязань, Омск, Красноярск). В Поволжье и других регионах, где в Советах значительное число мест имели эсеры, процесс происходил более драматично и кровопролитно; с боями новая власть утверждалась в Костроме, Калуге, Астрахани, Саратове, Казани.
Однако факт провозглашения власти Советов и признания ленинского Совнаркома (именно это раньше и толковалось как «триумфальное шествие») на самом деле не означал перехода к большевикам всей полноты власти. Во многих населенных пунктах друг другу противодействовали сразу несколько политических вооруженных группировок, каждая из которых считала себя «властью». Так, в Красноярске после официальной «победы» Советов насчитывалось сразу несколько правительств: коммунистов, согласных с Лениным; коммунистов с ним не согласных (верных прежнему курсу «демократической коалиции»); эсеров-максималистов; правых меньшевиков; государственной думы (которой никто не подчинялся, но и не разгонял) и обеспечивавшего минимальный порядок городского гарнизона. На окраинах бывшей империи (прежде всего, в городах Украины и Средней Азии) советская власть утверждалась только там, где было активно русское население. В Закавказье Советам удалось утвердиться только в Баку.
Установлению связи между городами и населенными пунктами препятствовала забастовка железнодорожного профсоюза (Викжеля), которая вызвала первый политический кризис внутри партии «триумфаторов» и закончилась отставкой Л. Б. Каменева с поста председателя ВЦИК и заменой его Я. М. Свердловым. В основе этого конфликта лежало нежелание «твердых» большевиков во главе с Лениным идти на какой-либо политический компромисс с партиями и силами (эсеры, меньшевики), которые формально относились к одному «левому» социалистическому лагерю. Революционный радикализм и твердость предопределили победу большевиков. Эти же качества сделали практически неизбежной гражданскую войну.
Выборы в Учредительное собрание прошли, как и было назначено еще кабинетом А. Ф. Керенского, 12 ноября 1917 года. Большевики, как и обещали, выборов не сорвали, но всячески оттягивали начало работы новоизбранного парламента революционной России. В результате им удалось максимально приблизить даты начала работы и Учредительного собрания, и Третьего Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов.
Снижение возрастного ценза избирателей на выборах в Учредительное собрание до 18 лет во многом предопределило победу социалистических партий. Из 703 депутатов парламента 229 были эсерами, 168 — представляли большевиков, 39 — левых эсеров, 17 — кадетов и 16 — меньшевиков. За социалистические партии проголосовало абсолютное большинство (83 процента) населения России. Фактически социалистическая революция в России победила не 25 — 26 октября (7 — 8 ноября), а 12 (25) ноября. Однако социалистические партии уже к моменту выборов были более чем далеки от желания искать реальные компромиссы и вести конструктивный диалог.
Практически все «соглашательские» элементы внутри и большевистской, и эсеровской партий находились в изоляции. В условиях очередного потенциального «двоевластия» все решали политическая воля (к насилию) и вооруженная поддержка (инструмент насилия). В день открытия собрания — 5 января 1918 года — эсеровское большинство «Учредилки» фактически получило ультиматум от второй по численности собранных голосов партии.
Эсеры оказались в политической ловушке. Проголосовав за предложенный ВЦИКом и уже одобренный им текст «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», эсеры и «Учредилка» тем самым признали бы власть Советов и его исполнительный орган — Совнарком. Голосование против — признание факта, что народные партии борются за власть, а не за права трудящегося и эксплуатируемого народа. К тому же расстрел в Петрограде манифестации в поддержку Учредительного собрания (около 100 человек убито и ранено) показал серьезность намерений большевиков защищать власть.
Во время «марафона словопрений», который длился до 5 часов утра 6 января, присутствующие в Таврическом дворце депутаты принимали подготовленные эсерами законопроекты, также содержащие положения о мире и земле. Но если у большевиков все было просто и понятно: землю — крестьянам, фабрики — рабочим, штык — в землю; то проекты эсеров содержали оговорки и обещания продолжить обсуждение. Декларацию ВЦИК так и не отвергли, но голосовать «за» не стали.
Не стали и особо возражать, когда матрос Анатолий Железняк произнес сакраментальную фразу, положившую конец «демократическому парламентаризму» в России на 75 лет: «Караул устал! Просьба очистить помещение». В ночь с 6 на 7 января большинством голосов (2 — «против», 5 — «воздержавшихся») ВЦИК принял декрет о роспуске Учредительного собрания.
Третий Всероссийский съезд Советов отменил все упоминания о «временности» органов советской власти. С этого момента все более временный и формальный характер приобретает власть самих Советов, собирающихся все реже и реже.
Об авторе