Некоторые большевики расценивали нэп как предательство революции. Движение протеста поддерживали рабочие, группировавшиеся вокруг Г. И. Мясникова. Сам Мясников был пролетарием «от станка», а потому ясно видел, что обещанного большевиками освобождения рабочего класса на деле не произошло. Он расшифровал нэп как «новая эксплуатация рабочих». «Мясниковцы» настолько раздражали партийную элиту, что в 1922 году Мясникова выслали из Петрограда в Пермь, где он установил связи с партийной организацией Мотовилихинского военного завода и быстро завоевал авторитет среди рабочих.
Сторонники Мясникова боролись за то, чтобы восстановить советы как органы рабочего самоуправления. Они установили контакты с крестьянами и поддерживали их требования о воссоздании Крестьянского союза, который мог бы участвовать в регулировании цен на продовольствие. Кроме того, рабочие из группы Мясникова требовали дать свободу профсоюзам и печати. Политическая верхушка воспринимала эти претензии как опасные «левацкие» провокации, которым следует положить конец.
В марте 1922 года с согласия В. И. Ленина Мясникова исключили из РКП(б) и арестовали. «Мясниковцы» продолжали печатать листовки, в которых критиковали новых хозяев и новую эксплуатацию. В 1923 году ГПУ перехватило письмо рабочей группы к членам партии. В нем говорилось об отрыве партии от рабочих, об усилении бюрократизма, а также о том, что в самой РКП(б) происходит разграничение на простых и привилегированных коммунистов. Хотя все эти проблемы освещались в секретных письмах ЦК губкомам, появление несанкционированного письма от имени рабочих активистов расценивалось партийной верхушкой как недозволенный шаг. В другом (подпольном) обращении к рядовым членам партии группа Мясникова писала: «Товарищи, несмотря на то, что уставом партии разрешается выражать свое мнение и вести агитацию за свое мнение и против линии, проводимой ЦК, руководящие круги партии прибегают к репрессиям за любую попытку произнести критическое слово».
В Центральном Комитете знали, что эти упреки правомерны, и тем не менее ГПУ был дан приказ арестовать оппозиционеров — не столько за то, что они высказывали в своих обращениях, сколько за то, что они осмелились организовать группу единомышленников и публично критиковать ЦК.
Арест инакомыслящих среди большевиков был еще непривычным делом. Но вскоре все изменилось. В секретном письме губкомам от 8 мая 1923 года В. М. Молотов приказывал вести беспощадную борьбу против тех, кто выдвигает «левацкие» лозунги и призывы, направленные против нэпа. Парторганизациям было рекомендовано передавать информацию на таких товарищей в ГПУ.
Несмотря на это, в годы нэпа критические взгляды были широко распространены среди большевиков. Более того, эти настроения разделяли и лояльно настроенные партийцы. Например, И. Литвинов, учившийся в привилегированном партийном Институте красной профессуры, писал в своем дневнике: «Люди, которые поставили себе цель изменить мир и бороться с несправедливостью, должны быть смелыми, бесстрашными и революционными сами в своих мыслях и поступках, какими и были раньше большевики. А сейчас? Что представляет из себя партия сегодня? Это просто отара овец, не смеющих иметь свое мнение и только пытающихся угодить, боясь любого независимого действия».
К середине 1920-х годов, то есть в период расцвета нэпа и после смерти Ленина, Российская коммунистическая партия состояла из трех различных культурных слоев. Образованные революционеры-интеллигенты составляли верхушку госаппарата (в провинции их практически не было). Как теоретики они не имели широкой аудитории, потому что их споры о марксизме не были бы понятны остальным членам партии.
В провинции партийную власть представляли большевики времен Гражданской войны, поднаторевшие в умении отдавать приказы, конфисковывать имущество и расстреливать «контру», но мало приспособленные к созидательному труду в мирных условиях. Многие из них были озлоблены против партии и ее непонятной, с их точки зрения, политики.
Молодое поколение в партии было представлено выдвиженцами, вступившими в ряды РКП(б) во время нэпа (в ходе ленинского призыва). Это была основа нового правящего класса, который вышел из масс, но не разделял забот простого народа. Образование этих людей зачастую ограничивалось курсами Агитпропа, зато они знали, как «выколачивать» план, и голосовали по указанию «свыше». В этих условиях деятельность тех, кто управлял аппаратом партии, оказалась неподконтрольной практически никому.
Об авторе