В «Кратком курсе истории ВКП(б)» о сплошной коллективизации сказано, что она являлась революцией сверху (поскольку была произведена по инициативе государственной власти), но происходила при прямой поддержке снизу, со стороны крестьян, боровшихся против кулацкой кабалы за свободную колхозную жизнь. В официальных формулировках выражено стремление властей представить свою версию событий, что имеет место и в данном случае. Государственная пропаганда настраивала бедняков против зажиточных крестьян. Между тем удельный вес «кулаков» в деревне был невелик, и утверждения о «кулацкой опасности» кажутся ныне сильно преувеличенными. И все же социальное противостояние между зажиточными и бедняцкими хозяйствами в советской деревне существовало в реальности. Но еще большее противостояние было между городом и селом, что в итоге и погубило политику нэпа.
В 1927 году на 15 съезде партии была образована Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросам коллективизации во главе с Я. А. Яковлевым (Эпштейном). Ей предстояло разработать оптимальную модель колхоза. В окончательном варианте предложенная схема во многом напоминала киббуц — модель кооператива, разработанную Всемирной сионистской организацией для колонистов, переселявшихся в Палестину. Поскольку раньше эти люди были горожанами, для них не предполагалось крестьянского подворья, без которого немыслима российская деревня.
Киббуцы характеризовались высокой степенью обобществления: их члены не могли иметь частной собственности. Тем не менее в экономическом отношении такие кооперативы отличались высокой эффективностью. По-видимому, именно это обстоятельство сыграло главную роль в том, что, механически перенимая чужой опыт, руководство Наркомзема не приняло во внимание несоответствие выбранной модели укладу русской деревни.
Киббуцы, как известно, исходили из наличия пустынного или полупустынного ландшафта, что требовало сверхусилий по ирригации и мелиорации участков. Стоило ли для успеха коллективизации в СССР представлять изначально крестьянские земли пустыней? Конечно, важен не факт национальности разработчиков проектов коллективизации, а понимание их отчужденности от сути этих проектов как представителей городской цивилизации.
Возможно, основная причина губительных для деревни последствий коллективизации заключалась именно в том, что предложенная модель колхоза была несовместима с крестьянскими представлениями о хорошей и даже приемлемой жизни. Очевидно, что ни слишком высокие темпы коллективизации, ни излишнее усердие партийных работников, ни злой умысел Сталина (если допустить существование такого умысла), не могли иметь решающего значения. Так или иначе весной 1928 года Наркомзем РСФСР составил пятилетний план коллективизации. Предполагалось, что к концу 1933 года в колхозах будет состоять 20 процентов от общей численности крестьян. Выступая на 15 съезде ВКП(б) в 1927 году, В. М. Молотов утверждал: «Мы знаем, что развитие крестьянского хозяйства по пути к социализму есть путь длинный. Требуется немало лет для того, чтобы перейти от индивидуального к общественному хозяйству…»
На этом съезде никаких серьезных разногласий у сталинского центра и будущего «правого» уклона еще не было. Хлебозаготовительный кризис 1927 года резко поменял и ситуацию на «аграрном фронте», и стратегические взгляды сталинского большинства — больше не было места длительным срокам преобразований на селе. «Кулацкая хлебная стачка» казалась объявлением войны городу, партии и перспективам индустриализации. А с врагами следовало поступать по законам военного времени. По сути, коллективизация — это последнее крупномасштабное сражение Гражданской войны в России.
Об авторе