Отправной точкой трансформации большевистской партии в послевоенную («гражданскую») пору был 10 съезд РКП(б), состоявшийся 8 — 16 марта 1921 года. На его работу, безусловно наложил отпечаток Кронштадтский мятеж — своеобразный эпилог и «демократической революции» и «зеленой» альтернативы. «Несчастным кронштадтцам» (ленинское определение), отстаивавшим власть свободно избранных Советов, противостояли отряды добровольцев из депутатов съезда, которых повел на бастионы и форты крепости по ненадежному весеннему льду самый талантливый военачальник «красных» М. Н. Тухачевский.
В этом было что-то символическое и зловеще-пророческое — массовое жертвоприношение во имя государственного единства, где были положены и похоронены по разные стороны баррикад и перспективы демократии снизу, и возможности компромисса с политическими оппонентами как извне, так и внутри большевистской партии. Закладывалась и печальная традиция «праздновать» знаменательные даты (в данном случае — окончание съезда) взятием вражеских высот любой ценой. В первую очередь — ценой человеческих жертв. От батальона партийцев, взявших 6-й кронштадтский форт, осталось в строю 18 человек.
Фактически 10 съезд РКП(б) означал приведение к единому политическому знаменателю не только всей страны, но и самой большевистской партии. Опыт проводившихся в первый и последний раз выборов депутатов на основе идейно-политических платформ, сложившихся в ходе предсъездовской дискуссии о профсоюзах, заставил ленинское руководство вплотную заняться внутрипартийной оппозицией, пусть та и называлась «рабочей». «Рабочая оппозиция» (А. Г. Шляпников, А. М. Коллонтай, Г. И. Ломов и другие) предлагала передать профсоюзам все управление предприятиями, а общее руководство экономикой возложить на Всероссийский съезд производителей. Формально «рабочая оппозиция» полемизировала с политической платформой главы Центркома (Центрального комитета союза транспортных рабочих) Л. Д. Троцкого, призывавшего к «завинчиванию гаек» в духе «военного коммунизма», продолжению линии милитаризации труда и кадровой чистке. Реально в проекте «рабочей оппозиции» партия лишалась реальных рычагов воздействия и управления хозяйственными процессами.
К тому же представители платформ «рабочей оппозиции» и «демократического централизма» (В. В. Осинский, Т. В. Сапронов) предлагали фактически запретить свободу критики и право на дискуссию как норму внутрипартийной жизни. Оппозиционеры «метили» в Троцкого — отвечал за все и всем Ленин: «Нас словами вроде «свобода критики» не проведешь!.. У нас прошло довольно много времени в дискуссии, и я должен сказать, что теперь «дискутировать винтовками» гораздо лучше, чем тезисами, преподносимыми оппозицией. Не надо теперь оппозиции, товарищи, не то время! Либо тут, либо — там, с винтовкой, а не с оппозицией». И Ленина — умелого и дальновидного политика, научившегося превосходно адаптировать марксистские постулаты и лозунги к реальной злобе дня, — можно и нужно понять: реальная оппозиция была тогда в Кронштадте вооружена не только винтовками, но и пулеметами с артиллерийскими орудиями.
Оппозиция большевиков в Учредительном собрании формально и начала Гражданскую войну. Вариантов было два: или научиться вступать с политической оппозицией в диалог, или вообще снять с повестки дня вопрос об оппозиции. «Кремлевский мечтатель», как назвал В. И. Ленина английский писатель Г. Уэллс, в реальности утопистом не был: в условиях многовековых российских традиций единовластия «работал» лишь второй вариант. Для установления диалога с оппозицией требовалось наличие многолетней практики дискуссий и «свободы критики».
Съезд в итоге принял две резолюции, фактически означавшие победу ленинской «платформы десяти». Резолюция «О синдикалистском и анархистском уклоне» признала распространение взглядов «рабочей оппозиции» несовместимым с членством в РКП(б). Резолюция «О единстве партии» вооружила Центральный комитет оргдубинкой, узаконивала право «взысканий вплоть до исключения» при нарушении членами партии (включая членов ЦК и Контрольной комиссии) «дисциплины или возрождении фракционности». Фактически 10 съезд РКП(б) свел диктатуру пролетариата к диктатуре партии, а ту — к диктатуре ЦК. В ходе работы съезда В. И. Ленин не раз подчеркнул «временный» характер этих мер. Но, как известно, кроме Временного правительства, все прочее «временное» в России имеет тенденцию к долгой жизни.
Численность ЦК возросла с 19 до 25 человек, но его заседания стали проводиться не каждые две недели, а один раз в два месяца. Власть в таких условиях концентрировалась в руках Политбюро, Оргбюро и Секретариата. Ни один из прежних секретарей в ЦК не вошел. Вот только единственным реально заинтересованным товарищем, извлекшим нужные для себя уроки из 10 съезда, был товарищ Сталин, новый секретарь ЦК РКП(б).
Установив единомыслие в партии, большевистское руководство принялось за своих политических оппонентов вне рядов РКП(б). В декабре 1921 года по предложению председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского ЦК РКП(б) принял решение провести открытый судебный процесс над эсерами. Он состоялся в июне — августе 1922 года. Трибунал при ВЦИКе предъявил видным социалистам-революционерам, арестованным в разное время органами ВЧК, обвинение по трем пунктам: 1. участие в организации заговора с целью свержения советской власти; 2. пособничество белогвардейцам и иностранным интервентам; 3. контрреволюционная пропаганда и агитация.
12 подсудимых были приговорены к смертной казни. После протеста мировой общественности казнь была отложена, а ее исполнение поставлено в зависимость от поведения эсеров, оставшихся на воле. Фактически осужденные стали заложниками. Сама партия социалистов-революционеров была политически обречена. Летом 1923 года всех заключенных поместили в Соловецкий монастырь, в специально созданные «политические изоляторы». Семейным парам пока еще позволялось находиться в одной камере, допускался даже определенный комфорт (ковры, самовары и тому подобное), но эти послабления существовали недолго.
В июле 1923 года в ЦК РКП(б) была разработана секретная инструкция «О мерах борьбы с меньшевиками». В ней ставилась задача «вырвать с корнем меньшевистские связи в рабочем классе, окончательно дезорганизовать и разбить партию меньшевиков, совершенно дискредитировать ее перед рабочим классом». Учитывая негативную реакцию мирового социалистического движения, большевики не рискнули провести над меньшевиками такой же «показательный» процесс, как над эсерами, но развернули мощную компанию, дискредитирующую их недавних товарищей по социал-демократическому блоку. Слово «меньшевик» на долгие годы вошло в разряд негативных идеологических понятий. Политическая оппозиция вне большевистской партии прекратила свое существование, в стране окончательно утвердилась однопартийная политическая система.
Политический режим, который постепенно, но неуклонно складывался в стране в годы нэпа, носил авторитарный характер, что выражалось в централизации власти, командных методах руководства, предусматривавших безусловное исполнение воли партии. Роль Советов как представительных органов власти в условиях полного господства партийного аппарата становилась все более формальной.
Об авторе