Собираясь в дорогу, небогатые дамы взяли с собой всего по три платья. В пути их должны были сопровождать статс-дамы, две горничные, офицер, повар и несколько лакеев. Герцог Христиан должен был остаться в Пруссии. Он вручил дочери толстую тетрадь со своими подробнейшими наставлениями, в которых строжайше запрещал дочери креститься по православному обычаю, заводить знакомства при русском дворе и участвовать в государственных делах. Как известно, Фикхен запреты не смутили, и поступила она прямо противоположным образом.
В Риге Иоганна с дочерью были удивлены оказанной им торжественной встречей. На границе Российской империи их встретили генерал-губернатор князь В. Долгорукий, князь С. Нарышкин, многочисленные чиновники и представители военного командования. Губернатор распорядился дать пушечный залп в честь герцогини и ее дочери. Их посадили в дорогую карету и повезли в губернаторский дворец.
Для поездки из Риги в Санкт-Петербург Елизавета прислала для Иоганны и Софии личную карету, запряженную 12 лошадьми, ярко-красную, украшенную серебром снаружи, а изнутри обитую куньим мехом и устланную шелковыми матрацами и атласными одеялами. В российской столице Иоганне и ее дочери прежде всего сшили новые дорогие платья, отвечавшие требованиям европейской моды, и через неделю повезли на прием к Елизавете, находившейся тогда в Москве.
В Петербурге Иоганне стало известно, что канцлер Бестужев не оставляет попыток оттеснить Софию и навязать императрице в качестве невестки саксонскую принцессу Марианну. Бестужев делал упор на близкое родство Петра и Софии — отцом великого князя был немецкий герцог Карл Фридрих, принадлежавший к роду правителей Шлезвиг-Гольштейн-Готторпских, как и Иоганна (фактически София приходилась троюродной сестрой Карлу Петеру). Но переубедить императрицу ему не удалось.
Иоганна сама едва не расстроила намечавшуюся свадьбу дочери. Попав в высший свет и изображая искушенную в тонкостях придворной жизни даму, она создала нечто вроде салона, собрав вокруг себя московских титулованных «интриганов», стремившихся играть роль важных особ. Бестужев живо заинтересовался ее салоном, полагая, что сможет получить компромат на неосторожную Иоганну и легко отстранит Софию от трона.
София, которой исполнилось всего 15 лет, действовала гораздо осмотрительнее своей матери. София не посещала «салона госпожи Иоганны», делая вид, что ей вообще не известно о его существовании. На десятый день после приезда в Москву она начала изучать русский язык под руководством языковеда и переводчика Василия Евдокимовича Ададурова и стала брать уроки православия у приставленного к ней духовника Симеона Тодоровского. Напряженные ежедневные занятия длились едва ли не в течение всего дня, по ночам девушка занималась самостоятельно. Чтобы не заснуть, София читала свои записи, расхаживая босиком по холодному полу. На 15 день после приезда она заболела. Доктора поставили диагноз: одностороннее воспаление легких. Лечение заняло 27 дней, за это время ей 16 раз делали кровопускание, которое тогда являлось главным средством в арсенале научной (европейской) медицины.
Отец принцессы, герцог Христиан Август был сильно расстроен тем, что его дочь твердо решила принять православное вероисповедание. Однако герцога сумел успокоить один берлинский пастор, который внушил огорченному родителю, что православие и лютеранство настолько схожи, что их можно считать одной верой. Высказывались предположения, что пастор был подкуплен Фридрихом Великим.
Во время одного из наиболее тяжелых приступов болезни Иоганна пригласила к дочери протестантского пастора, но девушка попросила привести отца Симеона, поскольку, по ее словам, считала себя православной. Об этом немедленно доложили императрице, и Елизавету Петровну это известие не оставило равнодушной, на что и рассчитывала София. Позднее она вспоминала: «Это очень расположило ко мне императрицу и весь двор. Императрица часто плакала обо мне».
28 июня 1744 года в церкви Головинского дворца в Москве София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская была крещена по православному обычаю и наречена Екатериной Алексеевной (второму имени ее отца — Август — соответствует в русских святцах имя Алексей). Новое имя ей не понравилось, но она была готова принять его (кроме того, уже было известно, что ее прежнее имя — София — у наследников Петра Великого не вызывает особой приязни). На следующий день были устроены еще более пышные торжества по поводу обручения будущих царственных супругов. Елизавета Петровна спешила с устройством этого брака, желая быстрейшего появления наследников. Это окончательно лишило бы возможности притязать на трон свергнутую ею Анну Леопольдовну с ее четырехлетним сыном Иоанном Шестым, который сохранял в то время все права называться законным императором России.
Подготовка к свадьбе проходила в спешке. Почти весь ноябрь 1744 года великий князь Карл Петер лечился от кори, но его еще больным перевезли в Петербург, куда в декабре переехала и цербстская принцесса. Петр Третий еще не вполне успел оправиться после кори, как заболел оспой, которой тяжело болел большую часть декабря 1744-го и весь январь следующего года.
Между тем слежка Бестужева за салоном Иоганны принесла свои плоды. Один из его завсегдатаев — французский посол маркиз Ж. де ла Шетарди осмелился в деловом письме заметить, что Елизавета ленива и легкомысленна. Об этом стало известно Бестужеву. 6 июня Шетарди получил приказ навсегда покинуть Россию. Спустя сутки француз уезжал из страны, увозя с собой подаренную ему некогда Елизаветой золотую табакерку, с которой предварительно сняли портрет русской императрицы.
Пришлось собираться на родину и герцогине из Штеттина. Императрица жестко поговорила с Иоганной. Екатерина вспоминала в своих записках, что разговор был долгим. Дочь Иоганны и ее жених сидели в соседней зале на подоконнике и, ничего не подозревая, оживленно беседовали. Их беседу прекратил личный лекарь Елизаветы, действительный тайный советник Иоганн Герман Лесток, который объявил принцессе: «Ваше веселье сейчас прекратится. Укладывайте ваши вещи, вы немедленно отправляетесь восвояси». В это время вошла императрица и за ней — заплаканная Иоганна. Однако, заметив молодых, императрица улыбнулась им.
Позже Елизавета Петровна пригласила к себе Екатерину и расспросила ее об участии в разоблаченных «интригах». Девушка отрицала какое бы то ни было свое участие в них. Елизавета охотно ей поверила. Свадебные торжества пришлись на конец лета и продлились 10 дней — с 21 по 30 августа.
Спустя месяц после свадьбы мать Екатерины — теперь великой княгини — покинула Россию. Во время прощания с Елизаветой Петровной герцогиня на коленях вымаливала прощение, но не получила его. 28 сентября Иоганна выехала из Петербурга, получив на прощание 50 тысяч рублей и много дорогих подарков.
Об авторе