Постановление ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» от 5 января 1930 года устанавливало окончательные сроки: коллективизация в Нижнем Поволжье, на Дону и Северном Кавказе должна завершиться к осени 1930 года, в крайнем случае — к весне 1931 года, а в остальных районах — на год позже. Должно было развернуться настоящее социалистическое соревнование по созданию колхозов. Если раньше основной формой коллективного хозяйства считалась артель, то теперь брали курс на организацию коммун, где практически все имущество должно находиться в коллективной собственности. Темпы коллективизации после постановления «О темпах», естественно, не могли не увеличиться. Если первого октября 1929 года в колхозах состояло 7,3 процента крестьянских дворов, то к марту 1930 года — уже 58 процентов. Однако большинство созданных колхозов существовали только на бумаге и в официальных рапортах. Кроме победных реляций в Кремль все в больших объемах поступали и тревожные сигналы о массовом забое скота, нехватке семян для весеннего сева (последствие конфискации зерна), участии в террористических актах на селе против проводников партийной линии не только кулаков, но и значительного числа середняков и даже бедняков. За январь — март 1930 года только в РСФСР произошло более 1600 крестьянских выступлений.

В это время в «Правде» появилась статья И. В. Сталина «Головокружение от успехов», в которой вождь критиковал перегибы, допущенные при организации колхозов. Однако вся непосредственная ответственность за проведение на селе сталинских ценных указаний была возложена на исполнителей — местные парторганизации и советских работников. Одновременно в газете опубликовали документ, с которого надо было начинать еще в 1928 году — примерный Устав колхозов. В соответствии с ним колхозникам позволялось иметь приусадебный участок, допускалось наличие в личном владении коровы, мелкого скота, птицы. Новые сталинские ценные указания воплотились в постановлении ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном строительстве» от 14 марта 1930 года, фактически разрешавшем выход из колхоза тех, кто вступил под принуждением. Началась массовая «деколлективизация» — бегство из колхозов. Настроение нового «исхода» один из крестьян выразил следующим образом: «Ухожу, потому что насилия нет, и желаю обождать». К 1 июля в колхозах остался лишь 21 процент крестьян. Выходившие уже не могли рассчитывать на возврат своих наделов, попавших в общий колхозный массив. Взамен колхозное руководство старалось выделить новым единоличникам самые худшие участки земли и обложить податями, превосходящими колхозные. Действительность опровергала один из главных тезисов сталинской статьи и постановления от 14 марта — постулат о необходимости и обратимости коллективизации.

Отступление от генеральной линии сплошной коллективизации было временным. Уже в сентябре 1930 года ЦК ВКП(б) направил всем крайкомам, обкомам, а также Центральным комитетам компартий республик директивное письмо, в котором резко критиковалось пассивное отношение к увеличению уровня коллективизации со стороны первичных партийных ячеек. В письме подчеркивалась необходимость развернуть политическую и организационную работу в деревне и добиться нового притока крестьян в колхозы.