О детстве Софии свидетельства более многочисленны и более достоверны. Правда, в случае с исторической информацией о жизненном пути российской императрицы следует всегда помнить, что Екатерина приложила немало усилий, чтобы откорректировать свидетельства современников.
Мать называла дочку Фикхен (уменьшительно-ласкательная форма от имени София). Девочку окружали дети из простых бюргерских семей. Она принимала участие во всех детских играх и затеях, причем предпочитала общаться больше с мальчиками. Гувернантка Софии — француженка Бабет Кардель — оставила весьма нелестные замечания о способностях своей воспитанницы, утверждая, например, что у девочки «неповоротливый ум». Впрочем, став императрицей, Екатерина не раз с теплом вспоминала свою воспитательницу.
Возможно, что критика наставницы излишне сурова. Известно, что София проявляла в детстве живость ума и любознательность. По ее собственному свидетельству, она часто спорила с местным пастором, который преподавал ей закон Божий: «Я спорила жарко и настойчиво и поддерживала свое мнение против священника: он обосновывал свое мнение на текстах писания, а я ссылалась только на справедливость». Однажды в спорах о библейском толковании устройства мира Фикхен настолько надоела пастору расспросами о том, что представлял собой первичный хаос, что наставник выпорол ее розгами. Подобные эпизоды плохо согласуются с мнением о «неповоротливости ума».
Друг ее семьи, шведский дипломат граф Т. — А. Гилленборг (Гюлленборг) немало возмущался, узнав, что Иоганна не намеревается расширять образование дочери. Гилленборг утверждал, что видит у девочки «философское расположение ума». Обучение было организовано весьма просто: девочку научили писать красивым почерком, немного разбираться в музыке и литературе, говорить на французском, изящно кланяться и танцевать. «Меня воспитывали с тем, — записала позднее Екатерина в своем дневнике, — чтобы я вышла замуж за какого-нибудь мелкого соседнего принца, и соответственно этому меня и учили всему, что тогда требовалось».
В 1739 году София побывала в замке дальнего родственника Адольфа Фридриха, епископа Эйтенского, где познакомилась с двенадцатилетним принцем Карлом Петером Фридрихом Гольштейнским (Голштинским) — будущим Петром Третьим, русским императором и своим супругом. Карл Петер родился 10 февраля 1728 года в городе Киле (Померания) от брака дочери российского императора Петра Первого Анны Петровны и Карла Фридриха, герцога Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского, который приходился родственником шведскому королю Карлу Двенадцатому. Таким образом, мальчик являлся законным наследником голштинской, шведской и русской корон.
Мать Софии, Иоганна, за счет благородного происхождения имела очень много ценных знакомств. В частности, в числе добрых знакомых герцогини состояла и правившая Россией с 1741 года императрица Елизавета Петровна, родная дочь Петра Первого. Дамы познакомились заочно через одного из родственников Иоганны и с тех пор часто переписывались.
Когда Елизавета решила женить своего племянника Петра (Карла Петера), она вспомнила о Софии Ангальт-Цербстской. Елизавета видела великого князя Петра своим преемником, российским императором, и с этой целью привезла его 15 ноября 1742 года из Киля в Россию, где он стал именоваться Петром Федоровичем. На место супруги будущего русского правителя имелись и другие кандидатуры — принцессы из Франции, Англии, Пруссии и Саксонии.
Брак племянника с француженкой императрица отвергла без колебаний. Елизавета не могла забыть нанесенного ей оскорбления: когда она была еще ребенком, ее прочили за Людовика Пятнадцатого, но русские получили тогда отказ. К тому же дипломатические связи между Россией и Францией заметно ослабли, Франция была причислена к потенциальным врагам России, чему немало способствовала своими провокациями, включавшими и переговоры с Турцией, и диверсии на верфях военного флота Российской империи.
Англией (к тому времени уже Великобританией) правили представители Ганноверской династии, которые находились у власти всего 40 лет. Кроме того, к Британии в России существовало недоверье, зародившееся еще в годы Северной войны. Англия расценивалась русскими не только как вероятный, но и опасный противник. (Эта оценка сохранится за Великобританией вплоть до начала 20 века).
Династический брак с прусской принцессой Ульрикой был весьма выгоден для России, поскольку родившийся в таком браке наследник мог бы претендовать и на прусскую, и на российскую короны. Установив столь тесные кровные связи, Пруссия и Россия сообща могли бы диктовать условия всей Европе, их армии одержали бы победу над любым противником. Однако этому браку препятствовал конфликт между Россией и Пруссией, который искусственно раздувал российский канцлер граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, подкупленный саксонскими агентами. Выполняя заказ Саксонии, он заверял Елизавету в необходимости организовать союз с нею и Австрией против Пруссии. Предложение женить Петра на саксонской принцессе Марианне исходило, конечно, от Бестужева. России союз с этим государством был невыгоден по целому ряду причин, кроме того, заключению соглашения препятствовали серьезные разногласия между Россией и Саксонией по вопросу о совместных действиях в Европе. Однако русского канцлера это не останавливало. Елизавета Петровна отвергла предложение Бестужева и начала тайные переговоры с Иоганной через обер-гофмаршала О. Ф. Брюммера, воспитателя великого князя. Спустя некоторое время к этим переговорам присоединился Фридрих Великий, рассчитывавший, что брак российского наследника и ангальтской принцессы снизит вероятность войны с Россией, к которой он был не готов. Некоторые историки рассматривают Екатерину Вторую как протеже прусского короля. Однако нельзя с полной уверенностью утверждать, что Фридрих оказал важнейшее влияние на решение вопроса о заключении этого брака. Окончательный выбор Елизавета сделала самостоятельно.
Вероятно, впервые София поняла, какие переговоры ведутся с ее матерью, когда ее отец был произведен (без явных на то причин) Фридрихом в генерал-фельдмаршалы. Вскоре русская императрица прислала ей подарок — свой портрет, украшенный брильянтами. Спустя еще некоторое время из Санкт-Петербурга пришел заказ на портрет Софии для галереи портретов немецких принцесс, которую будто бы составляет российская государыня. Однако в те времена портреты девушек заказывали почти исключительно с целью посмотреть на возможную невесту, и Софии это было хорошо известно.
1 января 1744 года Иоганна получила от Брюммера письмо, в котором он предлагал посетить Россию, чтобы иметь возможность лично «отблагодарить» Елизавету Петровну за оказанные милости и дружеское расположение. Мать Софии поняла, что ей предлагают привезти в Россию юную принцессу.
Получив письмо из России, родители ничего не говорили дочери о ее намечающемся браке. Фикхен сама догадалась о содержании письма и заявила: «Я буду царствовать или погибну». Позже те же слова она повторит своему другу и страстному поклоннику англичанину Ч. Хэнсбери-Уильямсу, объясняя причины, которые подвигли ее на заговор против супруга.
В тот же день, спустя несколько часов после получения депеши из России, прибыл курьер от Фридриха. Прусский король открыто сообщал в своем послании об истинном значении предстоящего визита в другое государство, иронизируя над «алчными русскими министрами» (имея в виду Бестужева) и саксонцами, которые истратили немалую сумму, но не сумели приблизить свою принцессу к российскому трону.
Об авторе