Деревни Еременки и Зимы

Автор:admin

Деревни Еременки и Зимы

Вероятно название деревни Еременки произошло от того, что первыми здесь поселились сыновья или сын Еремы.

Название деревни Зимы вероятнее всего, как гласит народная легенда, произошло от первопоселенца, который начал строить зимой. В словаре Даля можно найти слова «зимыть» — зазимовать, быть застигнутым зимой.

Сначала было две самостоятельные деревни Зимы (1930 год — 8 дворов) и Еременки (8 дворов). Около 1979 года произошло окончательное слияние деревень в одну, хотя в народе до сих пор осталось название Зимы. В 1979 году окончательно застроилась третья улица деревни Еременки — улица Труда, практически соединив две деревни.

Деревня расположена вдоль железной дороги, от железнодорожного полотна ее разделяет лишь лесополоса. До поселка Свеча, районного центра — 0,5 километра, до административного центра, расположенного в деревне Рыбаковщина — 6 километров. Лесополосу называют «посадка», то есть садили железнодорожники. Рядом с деревней проходит асфальтированная дорога, которая пересекает деревню в районе деревни Зимы. Две деревни разделяет «бетонка» — оставшаяся часть дороги выложена бетонными плитами, которая проходила здесь до строительства новой дороги, покрытой асфальтом.

До ближайшей реки — Беспутки — полкилометра. Реку называют так потому, что летом речка мелкая — «воробью по колено», а весной, особенно раньше пока по ее руслу не проложили мелиоративный канал, она очень сильно разливалась (место здесь низкое), так что не проехать, ни пройти — «безпутая река», «без пути текла». В конце деревни находится поблизости железнодорожный переезд — «зимовский» — рядом с деревней Зимы. Три дома около станции зовут в народе «Автоблокировка» — когда-то здесь стояли дома и объекты железной дороги — автоблокировка; другие два дома ближе к улице Ветеранов называют «казарма», так как когда строили железную дорогу, здесь стояли казармы рабочих.

У деревни расположен карьер, откуда брали землю для строительства дороги, сейчас здесь образовался пруд, который местные жители зовут «карьер».

Вблизи деревни расположен лес — «поскотина», так как часть изгороди для скота, их выпаса, охватила и часть леса.

В этом же направлении у дороги находится «лесок у трех березок». Когда-то здесь стояла мельница и росло три березки, но сейчас образовался березняк.

Вблизи деревни находятся усадьбы жителей, используемые под посадку картофеля.

Лес в западном направлении зовется «подбор» — молодой лес, выросший под бором (сосняком).

Вспоминала Безденежных Е. М.: «Крестьяне были: землю пахали, скотину держали. В деревне не было такого, чтоб кто-то торговал. Тятя в колхозе работал счетоводом. Мы в бригаде, в поле, в лесу, когда я в годы вошла. Землей только и занимались: получше походишь за ней и сытнее зиму проживешь.Полторы зимы я училась в школе и все. Пряла, ткала, шила для себя, родителям портяные рубахи шивала, для дома, для работы. Моего мужа — хозяина выгнали из колхоза. Бригадир сказал, что, мол, и без тебя тут тесно (он приехал ко мне жить, когда поженились). Так он и ушел работать на железную дорогу».

Зимой «тятя ездил лес заготовлять. Я сидела и пряла. Потом и меня стали гонять: и девки, и все мужики. Вечером от безделья лапти плели, как днем отработают. Носили, конечно, и ботинки. Как пойдем в Юму, в церковь — несли в руках, в церковь зайдем и оденем».

«Земли полосами были в поле, полос по восемь-девять. У нас было три бороны, да еще чуть ли не половина (примерно 2,5 метра). Боронили сначала в клюшку, когда посеют вдоль — хорошо заборанивается».

«Перед колхозом было 2 коровы: одну корову, одну лошадь взяли в колхоз. Было овечек, пускали по одной, по две матки. Когда была двойня, когда тройня. Было два поросенка. Одного зарезали перед колхозом. Тятя сидел за это 4 дня в милиции. Не давали потом две коровы держать, не разрешали теленка резать, лишь только одну телку — навоз возить в поле. Куриц было по 9-10 штук. Яйцо копили и сдавали государству. Коль долго нет — придут на дом, план на корову наложили — носишь все лето».

«Раньше был лемех (соха) — один носок, один отвал. Для картошки распашник — такой же, как и лемех, но чтоб на обе стороны заваливать землю. В войну еще на себе пахали. Мы все более с дедкой пахали. Боронили на себе — 1 борона. Каток был сделан — сволочки. Стали клевер сеять еще до колхоза, да мало почему-то. Сеяли из ситчиво. За обе стороны сделаны лямки. Берешь горсточку и сыплешь. Рожь, овес убирали серпами. Косили жнейкой (пилой) на лошадях. Возле саму землю жало. Снопы валили на площадку, как увидят, что на сноп хватит — спихнут. Грабли были — траву гребли, на молотьбе — маленькие, зубья пореже, колодка поуже. Вилы — деревянные — для сена и специальные ложить на круглыш (стог)  Вилы — железные — в огороде только, навоз убирали вилами в хлеву до самой земли. Телеги хлебные — хлебницы. Телеги без задка и передка ерандаки-картохи, сено возили, были еще навозные телеги. Навоз возили: сегодня у одного, завтра у другого (то есть по очереди)».

«Лишнего не было. Урожай сдавали государству. План ведь накладывали. Потом колхозникам все давали на трудодни. Семена у нас всегда в деревне хранили. Животным — охвосья давали, высушат, смелют, а лошадям оставляли овсу. Тятя валенки подшивал, лапти плел. Что где изломается — ремонтировал, достраивал. Все делали в своем хозяйстве сами».

На усадьбе (осырке) — земле отделенной семье, которая находилась около дома — располагались: дом, огород, хозяйственные постройки, гумно, овин, картофельное поле и лужок. Обычно усадьбы огораживали. На участке выращивали: капусту, морковь, лук, чеснок и картофель. После 30-х годов стали выращивать огурцы, «совсем недавно» помидоры. В поле сеяли обычно рожь, овес, клевер.

«Сначала намеряли по 30 соток, последнее время — 50. Всем давали одинаково, но кто не работал в колхозе, а жил в деревне — земли не было тому. Вновь вошедшим дворам давали столько же земли, как и другим. Выделяющихся дворов в деревне не было. Земля делилась по едокам с рождения. Состав почвы был одинаков и это фактически не учитывалось. Каждый косил свой участок. По едокам делили поле и ставили тычку».

«Скот пасли в поскотине, а после того как уберут поле, гоняли туда». Овечки ходили вместе с коровами. Учителя и работники железной дороги обычно скота не держали.

«Вокруг деревни лесов не разрешали рубить. Ездили в деревню Батаевскую за дровами (50 км). Брали делянку, оформляли документы, платили за них деньги. Летом рубили, складывали, а зимой на волокушах возили. Лес не продавали — доставляли его издалека».

«В деревне ходили чистить лес граблями и мусор весь сжигали».

«Полевые работы делали в таком порядке: прогрелась земля — пашут, сеют, боронят, садят огород, возят навоз на овощи, картошку. Июль — сенокос, август — убирают рожь, овес, ячмень. Сентябрь — убирают огород, картошку, пашут зябь. Сентябрь, октябрь — теребят лен. Лен сеяли ранний и поздний. Поздний сеяли в июне и не свозили домой, а оставляли в поле в скирдах на зиму. Следующим летом в июне его расстилали и убирали. Нанимали из других деревень или бедных, чтобы помочь, рассчитывались деньгами или хлебом».

«На продажу делали лапти, бочонки, плетюхи, корзины, — вспоминает Бусыгина Ольга Ивановна (1920 года рождения, проживает в деревне Зимы с 1940 года). Использовали  молодые побеги липы, бересту со стволов берез, побеги ивы, черемухи. Плетюха большая корзина цилиндрической формы для носки, травы, коры. Иногда делалась крышка на верхнее отверстие. Пестерь — сумка для грибов и ягод. Плетется как лапоть. Кошовка — сани сплетенными из прутьев стенками. Изготовляли для себя, для рынка, хотя, как такового рынка не было. Торговали на дому. Плели обычно зимой. Сырье заготовляли осенью, прутья не мочили, не выпаривали. Плели в бане или в избе. Старики плели круглый год».

Коренные фамилии деревни Зимы — Кузнецовы, Бусыгины, а в деревне Еременки — Крупины.

Сенникова Ксения Лаврентьевна (1911 года рождения, проживающая в деревне Еременки с 1950 года), Безденежных Елена Михайловна (1912 года рождения, проживающая в деревне Еременки), Шабалина Зоя Иосифовна (1908 года рождения, проживающая в деревне Еременки с 1949 года), Кузнецова Тамара Павловна (1924 года рождения, проживающая в деревне Зимы с 1953 года) вспоминают прозвища односельчан:

«чиркун» — часто плевался;

«миригун» — никогда не ругался матом,

«милочка с улыбочкой» — девушка, которая улыбалась всем и всегда,

«чума» — человек, от которого все сторонились,

«Сашка — Израиль» или «Сашка — Египта» — все время рассказывал про далекие страны, которые видел на карте,

«шаварногий» — хромой,

«бобец» — мужик низкого роста,

«музренок» — жадный человек. Которого раскулачили.

В 1931 году деревни Еременки и Зимы объединились в артель «Пахарь». В 1932 году построены коровник (12 коров) и конюшня (11 лошадей). Мельницу поставили у «трех березок». Зерно (фураж) хранили прямо в деревне, так как построили колхозный амбар. В 1935 году деревни отошли к колхозу «Красное знамя» и стали его отделением.

Похозяйственная книга основных производственных показателей хозяйств колхозников за 1934 год позволяет узнать численность населения:

деревня Еременки — 6 дворов, общее число жителей 30 человек

деревня Зимы — 8 дворов, 55 жителей.

Период с 1940 по 1942 годы

деревня Еременки — 8 дворов, 35 человек, 6 человек ушло на фронт

деревня Зимы — 11 дворов, 67 человек, 12 ушло на фронт

Период с 1943 по 1945 года

деревня Еременки — 8 дворов, 30 человек, на фронте 4 человека

деревня Зимы — 11 дворов, 50 человек, на фронте 11 человек.

Период с 1958 — 1960 года

деревня Еременки — 19 дворов, 82 человека

деревня Зимы — 12 дворов, 39 человек

В 1966 году деревни отошли к колхозу «Красная заря». В 1963 году сгорел коровник, и только в 1975 году в деревне построили молочно-товарную ферму на 400 голов, телятник на 200 голов, ремонтную мастерскую, склады, магазин.

К 80-м годам в деревне Еременки три улицы: Ветеранов, Труда, Молодежная. Построено общежитие и памятник погибшим в годы Великой Отечественной войны.

По хозяйственная книга 1973 — 1975 годов свидетельствует:

деревня Еременки — 37 дворов, жителей — 121 человек

деревня Зимы — 8 дворов, жителей — 20 человек.

Сейчас в деревне Еременки — 63 двора.

В 80-х годах из ближайших «неперспективных деревень», тоже исчезнувших — Коробейники и Шалагиновы переехали семьи. Много семей переехало из села Успенское и других деревень. Сейчас в основном население приезжее.

Деревня разрослась из-за того, что был построен молочно-товарный комплекс, и деревня расположена вблизи районного центра.

Безденежных Елена Михайловна вспоминает: «Хозяину не перечили, как скажет, так и будет. Коли провинимся, брал вицу, но никогда не лупил. Так только пугал, было, все равно страшно! Кошель, бумаги были при нем. Иногда он советовался с женой. Купить чего, коли поедет в поселок или зарезать скотину, какую к празднику. Праздник заводишь, чтоб муж все знал. Бывало в деревне, мужик бабу свою мог побить, — неделю не вставала, чтоб смирная была».

«Делали все сообща, и коли чего, продадим, то деньги общие. Купить, кому чего решали родители и если купят калач, то и ему рад, не сердились.

Как сын женился — вот тогда он становился самостоятельным, сам уже решал, но все равно какое-то время советовался с родителями. Дочь выходила замуж и в новой семье было по новому.

Не знаю, как у других, но у нас в семье считалось все общее. Одежда своя, да и то чередовалась, младшему — обноски. Только вот иконы могла передать мать дочери при смерти. Инвентарь делал хозяин, когда сын женился, помогали ему строить дом, обзаводиться мебелью. После смерти хозяина дом наследовали, коли еще не женился сын, хозяйка, или женатый сын с семьей.

Если хозяйка умирала. То вещи могла взять и мачеха. И ничего тут позорного не было. Если хозяин не женился — дочерям, сестрам или родственникам.

Выходившей замуж дочери давали приданное: платье, пальто, шубу, постель, посуду, утварь какую. Иногда скотину. По-разному было. Кто икону давал, кто телегу.

Некоторые чем-нибудь обменивались семьи, чтоб семья новая не рушилась.

Ко мне всю зиму сватались. Кто-то сказал, что плохо вижу, они решили проверить. Пришли вечером и сказали, чтоб я им юбку закроила. Я даже в темноте при свечке шила, думала, что срочно, а как узнала, чуть не рассердилась. Как поженились мы, я настояла, чтоб муж ко мне приехал жить — не хотела от родителей уезжать.

Жених с невестой сначала расписывались, а потом венчались. Но потом церкви порушили и хоть у березы венчайся, стали только расписываться».

Праздники были: Фроловская, Троица, Ильин день, Масленица, Рождество.

Делали праздники в Чебыкинской избе. Поставят пиво, вина мало покупали, зарежут скотину, хлеба напекут. Потолкутся вечером, утром бабы убирают посуду. Октябрьские, Новый год — так себе. День Победы, уже после войны — сидели горевали, плакали.

Да и какой отдых! После работы придешь, а дома своей работы полно. Вставали рано. Доярки ходили в 4 часа утра, мы встаем вместе.

Гости, какие придут — угощали, спали аж на сеновале.

Помню, пели песни: «Мамашенька бранится, что доченьке грустно…»

На Рождество играли. Сидит парень в центре круга, просит подойти к себе девку да рассказать или спеть чего-нибудь. Она краснеет да поет, а потом парень целует или пряник дает. В прятки играли.

В деревне Еременки под одной крышей находился весь хозяйственный комплекс. В деревне Зимы хлев стоял под отдельной крышей, но в последнее время такого типа дома перестали строить, и не уцелело ни одного. Лишь стоят в деревне Зимы остатки ворот, напоминающих о том, что около 30-х годов здесь строили дворы отдельно от жилого дома.

Каждая деревня имела через железную дорогу свой переход.

Почти у каждого хозяйства был овин, гумно, на одну деревню была одна молотилка, в Зимах — мельница и маслобойка. Обе деревни были огорожены изгородью.

О днях коллективизации вспоминает Крупин Аркадий Федорович 1925 года рождения, уроженец деревни Еременки: «В семье нас было пять человек: отец, мать, брат, сестра и я. Была у нас земля: пашни — 6 десятин с лишком, покоса 3 десятины, 2 лошади, 2 коровы, 4 овцы, 1 поросенок, льна сеяли 0,35 десятины, пчелы были. Кроме того, отец делал на продажу колбасу, было 2 наемных работника из-за этого нас и раскулачили, вещи продали, хозяйство обложили налогом в сумме 275 рублей, лишили избирательных прав».

«Отобрали все, даже дом. Мы жили в другой избе, худой. Отца не сослали, он уже хворал, в 35-м умер. Помню, что ходили мужики с папками, в сапогах и писали, изучали каждый угол. Мать плакала. Отец молчал, как мертвец ровно».

«В деревне раскулачили нас одних, а в Зимах — двоих: Крупиных и Бусыгиных. У них маслозавод и мельница были».

Крупина Ф. И., Бусыгина С. И. выслали куда-то на север. Детей не тронули самых меньших. Отца нашего оставили — он совсем заболел, как все забрали.

После войны мы въехали в нашу избу обратно — колхоз так решил».

Мужики в поле развернут газету, кто грамоте учен, и вслух читают. Книги передвижка возила. Собрания в правлении и вечера были. В клуб ходили на станцию. У отца было Евангелие, но он его спрятал, чтоб никто не нашел.

В колхозе больно-то голодно не было. Уж у кого не было хлеба, выпишут из амбара. Но воровали с полей, когда сильно поджимало. Мать один раз три картофелины своровала, домой несла. А на пути председатель попался. Она все картофелины растеряла, побежала домой безо всего — испугалась.

Возили зерно в Свечу. Осенью сдавали после молотьбы. Сколько положено на хозяйство — попробуй не сдать. Случалось — отбирали все — на трудодни не оставалось.

Ворчали все, были недовольны, но прямо не говорили. Боялись. Попробуй скажи — тюрьма.

Все верили, что Сталин хороший, лишь у нас так, а мол в других хозяйствах меньше берут.

В деревне был один трактор, сеялка. Трактористы были Игнат Рогожников и Анатолий Бусыгин. Помню, мама на трудодни получала когда — 15 рублей, когда — 6. Осенью давали картошку, зерно, сколько есть, столько разделят на палочки.

Вступили в колхоз все. Мама тоже работала, а иначе куда?»

Шабалина Зоя Иосифовна вспоминает прежнюю жизнь:

В 50-х годах начали уже строить современные бани, но «черные» бани остались. Во время войны не было спичек, были «чикалки» — вата, примотанная на палочку, зажечь нужно об камень. В деревне провели свет в 1957 году.

Каждую субботу пол ножиком скребли. Мыло после войны появилось, сначала им пользовались по праздникам, в бане голову мыли. Все мыли щелоком.

В 1957 году появилась первая стиральная машина, электрический утюг.

Я как приехала, видела, как соседка мылась еще в печке. Ставила  таз в печку, зажигала лучину, мылась. Вода стекала в желоб. У нас была глинобитная печь, но в 1970 году переложили на кирпич. Били чекмарем глину. Прорезали чело ножом. Был у нас ведерный самовар, с 70-х годов перестали им пользоваться. По праздникам чай пили со скатертью. Самовар на столе.

Лапти после войны уже редко кто носил. Появились галоши и резиновые сапоги. Новины еще ткали. Ситец, сатин, шерсть носили по праздникам. Нижнее белье стали поздно одевать. Мужики в войну — кальсоны, бабы позднее приноровились.

Ручные часы были еще с 30-х годов у одного мужика. Умер он до войны. А настенные  с кукушкой мы в 70-х купили. У Крупиных были старые, с боем, еще до революции сделанные.

Уже после войны появились железные кровати.

В 1955 году появился радиоприемник. Телевизор «Рекорд» в 1962 году купили. Первый велосипед нам  привезли во время войны. В семье была гармошка, балалайка.

После войны ходил киномеханик, показывал кино.

Модную мебель стали покупать в 70-80-х годах.

Мужики курили махорку, покупали табак. Сигареты редко.

 

(Из воспоминаний Безденежных Елены Михайловны, Сенниковой Ксении Лаврентьевны, Шабалиной Зои Иосифовны, Кузнецовой Тамары Павловны, Крупина Аркадия Федоровича, проживающих в деревнях Еременки и Зимы).

 

Списки погибших в годы Великой Отечественной войны по деревне Еременки 

 

Каргапольцев Анатолий Иванович, 1916 года рождения. деревня Козлы — Коничи Шмелевского сельсовета, проживал в деревне Еременки Рыбаковского сельсовета. Мобилизован в РККА в 1941 году. Младший политрук, 284 стрелкового полка, 86 стрелковой дивизии, Ленинградский фронт, политрук роты. Погиб 30 апреля 1942 года. Захоронен на левом берегу реки Невы на подступах города Санкт — Петербурга.

Крупин Иван Федорович, 1921 года рождения. Призван в РККА в январе 1942 года. Красноармеец 593 отдельной автоматной роты, автоматчик. Пропал без вести в июле 1942 года.

Крупин Петр Кузьмич, 1922 года рождения. Призван в РККА в 1941 году. Гвардии старший сержант 41 гвардейской танковой бригады, командир башни. Был трижды ранен. Погиб в бою 21 октября 1943 года. Захоронен на высоте 140.9. Днепропетровской области Украины.

Шумихин Петр Прокопьевич, 1923 года рождения. Призван в РККА в 1941 году. Сержант 492 стрелкового полка 199 Смоленской стрелковой дивизии, командир отделения. Погиб 10 октября 1943 года. Захоронен у деревни Зарубы Дубровенского района Витебской области Белоруссии.

 

(Книга Памяти: Т 10. Редкол.: В. А. Никонов (предс.) и др. — Киров: Администрация Кировской области, 1994 — 704 с.)

 

Списки погибших по деревне Зимы

 

Бусыгин Александр Ефимович, 1906 года рождения. Мобилизован в РККА 23 июля 1941 года. Красноармеец, стрелок. Пропал без вести в октябре 1944 года.

Бусыгин Анатолий Ефимович, 1912 года рождения. Мобилизован 12 августа 1942 года. Красноармеец, стрелок. Погиб 11 ноября 1943 года. Захоронен у деревни Марково Витебской области Белоруссии.

Бусыгин Николай Семенович, 1920 года рождения. Призван в РККА в 1940 году. Лейтенант 54 минометной бригады, командир взвода. Погиб в бою 10 августа 1945 года. Захоронен на хуторе Иман Приморского края.

Бусыгин Сергей Михайлович, 1918 года рождения. Мобилизован в РККА 21 августа 1941 года. Лейтенант 851 артиллерийского полка, 287 стрелковой дивизии, командир огневого взвода. Умер от ранения 3 марта 1945 года. Захоронен у деревни Даттен Зеленогурского воеводства Польши.

Бусыгин Сергей Семенович, Мобилизован в РККА в 1941 году. Сержант, командир отделения. Пропал без вести в июне 1942 года.

Глушков Михаил Николаевич, 1912 года рождения. Мобилизован в РККА 12 июля 1941 года. Гвардии красноармеец п/п 11815. Погиб в бою 25 июня 1944 года. Захоронен у деревни Посад Сененского района Витебской области Белоруссии.

Глушков Николай Поликарпович, 1897 года рождения. Мобилизован 28 января 1942 года. Красноармеец, стрелок. Умер от заболевания 11 июля 1944 года. Захоронен у деревни Быстрянское Горецкого района  Могилевской области Белоруссии.

Кузнецов Константин Васильевич, 1903 года рождения. Мобилизован в РККА 5 апреля 1942 года, красноармеец, стрелок. Пропал без вести в июле 1942 года.

Трефилов Николай Дмитриевич, 1925 года рождения. Призван в РККА в 1942 году. Гвардии сержант 95 гвардейского стрелкового полка 31 стрелковой дивизии, минометчик. Погиб 20 февраля 1945 года. Захоронен у поселка Поддубное Гусевского района Калининградской области.

Чебыкин Александр Митрофанович, 1906 года рождения. Мобилизован в РККА в 1941 году. Красноармеец. Пропал без вести в октябре 1942 года.

 

(Книга Памяти: Т 10. Редкол.: В. А. Никонов (предс.) и др. — Киров: Администрация Кировской области, 1994 — 704 с.)

 

 

 

Об авторе

admin administrator

Кировская область, Свечинский район, пгт. Свеча

Оставить ответ