Если не принимать в расчет смерть императора, этот переворот можно считать «самой веселой и деликатной революцией из всех, нам известных, не стоившей ни одной капли крови». Многие историки вслед за В. О. Ключевским называли события июня 1762 года «настоящей дамской революцией».
Народу сообщили о преждевременной кончине императора от апоплексического удара. У Екатерины была заготовлена еще одна версия, которая тоже распространилась среди населения: будто бы царь умер от «воспаления кишок». Однако на противоречивые версии причин его смерти, как и на похороны без почестей, обратили внимание немногие.
Чтобы расположить к себе подданных и показать себя полноправной хозяйкой в империи, Екатерина снизила налог на соль, о чем публично объявила, обращаясь к толпе из окна своего дворца. Вопреки ее ожиданиям бурного ликования в ответ не последовало. Слушавшие ее люди перекрестились и разошлись, оставив правительницу досадовать и восклицать: «Какое тупоумие!»
Екатерине Второй предстояло приучить народ к мысли, что она — «матушка и благодетельница». Но прежде всего ей пришлось защищать свою жизнь от заговорщиков, которые пытались привести к власти то ли Ивана Шестого, то ли Павла Первого Петровича. Установить точно цели заговорщиков — офицеров Гурьевых и Хрущева — никто особенно не старался. Злоумышленников поспешили наказать без суда: Семена Гурьева и Петра Хрущева казнили, а Ивана и Петра Гурьевых отправили на каторгу в Якутск. Возможно, Екатерина опасалась судебного разбирательства, так как слухи приписывали организацию заговора Никите Панину, который после удаления с трона Петра хотел избавиться от императрицы.
Для обеспечения своей безопасности Екатерине необходимо было избавиться от знатного узника Шлиссельбургской крепости — Ивана Шестого. Содержавшийся там под стражей с 16 лет еще по указу Елизаветы Первой, двоюродный внук Петра Великого оставался последним претендентом на престол.
В апреле 1764 года поручик Василий Мирович, рассчитывая сделать карьеру при новом императоре, предпринял попытку освободить Ивана Антоновича и напал со своими людьми на охрану крепости. Охранники, видя превосходство сил противника, последовали указу: «Буде… кто б отважился арестанта у вас отнять, в таком случае… живого в руки не давать». Иван Шестой был убит, заговорщики рассеялись, а Мировича удалось схватить. 15 сентября поручика по решению суда казнили.
Историки не исключают вероятности того, что Мирович был подставным лицом: он лишь инсценировал попытку освобождения, а наследника убили по тайному приказу Екатерины. В качестве аргумента приводится факт казни заговорщика. В елизаветинское время его непременно помиловали бы, и именно такого поступка народ ждал от новой государыни.
Среди дворян зрело недовольство: смерть Петра Третьего и казнь Мировича порождали неблаговидные слухи в отношении Екатерины Алексеевны. Свое положение императрица находила неустойчивым и вынуждена была преимущественно применять политику «пряника». Все главные участники «революции 28 июня» получили повышения по службе, имения, денежные награды.
Государыня щедро раздавала крепостных — по 300, 600 и даже по 800 душ. Величина денежных наград колебалась от 10 до 24 тысяч рублей. Гетман Разумовский, сенатор Панин и князь Михаил Волконский получили пожизненные пенсии по 5 тысяч рублей в год. Дашкова была награждена орденом Святой Екатерины.
Все Орловы получили графские титулы. Григорий занял должность камергера, Алексей — секунд-майора Преображенского полка, Федор — капитана Семеновского полка. Самый степенный из Орловых, младший, Иван, не стремился к чинам и обогащению за счет казны. Остальные Орловы относились к нему настолько уважительно, что вставали при его появлении и звали между собой «старшим». После переворота он уехал в свое поместье, которым весьма толково управлял, так что разбогател собственными силами.
В общей сложности на вознаграждение заговорщиков Екатерина истратила более миллиона рублей и пожаловала много тысяч душ. В то же время она видела, что среди ее окружения мало людей толковых и, главное, преданных ей. Иностранные послы замечали в своих депешах, что «императрица показывает только слабость и неуверенность, недостатки, ранее не показывавшиеся в ее характере». Екатерина понимала, что при малейшей ошибке ее ждет участь супруга.
Григорий Орлов был человек сметливый и начитанный, но бестактный и развязный. Он вел себя более дерзко, повсюду рассказывал, что скоро женится на «Катьке» и тогда поквитается с какими-то своими обидчиками. Самой Екатерине он, правда в шутку, угрожал свержением с трона. Не испытывавший приязни к Екатерине Панин по поводу слухов о ее предстоящем браке с бывшим гвардейцем ядовито заметил: «Императрица может делать, что ей угодно, но госпожа Орлова никогда не будет русской императрицей».
Расправившись с несколькими сплетниками в гвардии, Екатерина Алексеевна избавилась от необходимости доказывать, что «госпожой Орловой» она никогда не будет, но останется государыней Российской империи. Теперь ей надлежало подтвердить свой статус реальными делами.