Архив категорий «Русский Гамлет»

Автор:admin

Войны при Павле Первом

Военные успехи русской армии в конце 18 столетия вновь прославили империю, однако особой заслуги Павла Первого в этом не было. Напротив, своими непоследовательными действиями император мог привести страну к неминуемому поражению.

В результате бурного развития событий во Франции к власти пришел Наполеон Первый Бонапарт. Его армия, многочисленная и хорошо организованная, почти не знала поражений, в связи с чем Наполеон претендовал на мировое господство. Покоряя одну за другой страны Европы, Бонапарт рассчитывал поднять дух нации после пережитых потрясений (а заодно восстановить хозяйство и избавиться от нежелательных влияний соседних государств).

В 1798 году Наполеон предпринял поход на Египет, находившийся тогда в сфере интересов англичан, и попутно захватил в Средиземном море Мальту. Этот остров находился под покровительством российского императора, что вынудило Павла Первого развязать войну против Франции. В том же году Павел Петрович объявил Европе о своем решении вступить в антифранцузскую коалицию, сформированную Австрией, Великобританией, Неаполем (в ту пору — самостоятельным городом-государством на Апеннинском полуострове) и бывшим противником России — Османской империей.

На суше русским войскам надлежало действовать против французов в союзе с австрийцами, а на море все операции русского флота должны были выполняться совместно с турками. Турки пользовались тем, что им предстоит сражаться с адмиралом Ф. Ф. Ушаковым, имя которого всего несколько лет назад повергало в ужас Селима Третьего. Султан приказал своим флотоводцам прилежно учиться у русских и тщательно запоминать каждое замечание Ушакова.

При взятии с моря крепости Корфу, находившейся в руках французов, впервые в мировой истории адмиралу Ушакову удалось обойтись только силами флота, не высылая десанта на сушу. Победа вызвала ликование среди союзников и подняла боевой дух русских. А. В. Суворов, услышав об этой операции, по-доброму позавидовал Ушакову и подосадовал: «Зачем не был я при Корфу хотя мичманом».

Тем не менее Суворов, которого Павел Первый в начале войны вернул в ряды действующей армии, вновь отличился на полях сражений. Император намеревался полностью подчинить действия Суворова австрийскому командованию, однако тактика австрийцев фельдмаршала не устраивала. К тому же он привык действовать в бою свободно. Александр Васильевич настаивал на том, чтобы русские войска действовали по его плану, и в конце концов получил на это согласие Павла Первого. Австрия и Англия сами потребовали, чтобы Суворов руководил союзными войсками (командование ими фельдмаршал принял в апреле 1799 года).

Всего за полтора месяца фельдмаршал изгнал французов из Северной Италии. Среди наиболее важных сражений этой войны историки называют битву при реке Адде, состоявшуюся 15 — 17 апреля 1799 года. Наполеоновская армия понесла настолько серьезные потери, что без боя оставила города Турин и Милан. 4 июня последовал марш-бросок русских войск к реке Треббии: 80 верст армия преодолела за 36 часов и нанесла сокрушительный удар по противнику. Затем произошла битва на реке Нови, после чего Павел Петрович приказал русским войскам отдавать Суворову почести, полагавшиеся раньше только императору.

С каждой новой победой все четче обрисовывались истинные цели союзников: Австрия рассчитывала захватить освобожденные от французов территории. С определенного момента дальнейшее пребывание русских в Италии стало для союзников невыгодным. В августе 1799 года австрийцы пошли на предательство, оставив без поддержки корпус А. Римского-Корсакова, разбитый французскими войсками, которые обладали численным превосходством.

Суворов, узнав о трудном положении Римского-Корсакова, поспешил ему на помощь. Дорожа каждым днем, фельдмаршал избрал кратчайший путь — через Сен-Готардский перевал в швейцарских Альпах. «Русский штык прорвался через Альпы» и, хотя и с запозданием, нанес поражение французам. Потери противника в четыре раза превзошли потери русских. Один из лучших полководцев Наполеона, генерал А. Массена, клялся, что готов обменять славу всех своих походов за один альпийский переход Суворова. Павел Первый произвел Александра Васильевича в генералиссимусы.

Генералиссимус — высшее звание в российской армии. До Суворова его удостоились лишь три человека — А. С. Шеин, А. Д. Меншиков и Антон Брауншвейгский. Только воевода Шеин носил этот титул по праву, то есть за реальное военное достижение: в 1696 году благодаря его умелым действиям войска Петра Первого взяли крепость Азов.

С 1 ноября 1799 года переписка с генералиссимусом велась не в виде указов, а в форме «сообщений» — так император выразил уважение к семидесятилетнему полководцу за переход через Альпы. Однако Павел Первый не мог забыть прежних разногласий с Суворовым и вынашивал план наказать строптивого старика. Император отменил торжественную встречу Суворова, приказав ему прибыть с фронта в Петербург ночью, тайно. Возможно, обида на такую несправедливость сказалась на здоровье Суворова. 6 мая 1800 года генералиссимус скончался.

Однако для российского самодержца эта потеря уже не имела большого значения. В 1800 году Павел Первый разорвал союз с Австрией, помня о ее предательстве. Спустя недолгое время Россия прекратила дипломатические отношения с Британией, которая не оказывала русским войскам обещанной помощи. В отместку бывшим союзникам русский император заключил перемирие с Францией, что обусловило скорую победу Наполеона: в отсутствие русских никакая другая армия не представляла для Бонапарта реальной угрозы.

Павел Первый стал готовиться к новой войне — теперь против австрийцев и англичан. Он заранее заручился поддержкой Пруссии, Швеции и Дании. Действовать против англичан на море российский император не решился, оставив эту задачу датчанам и шведам. Зато он собрался подорвать могущество Британской империи, вторгшись в близко расположенную к России богатейшую колонию англичан — Индию. Из донских казаков было спешно сформировано войско, но едва оно двинулось к Оренбургу, как правительство отозвало его назад. Причиной изменения планов послужил дворцовый переворот.

Недовольные ущемлением своих прав и опасавшиеся новых причуд непредсказуемого императора, дворяне в начале 1800 года организовали заговор, во главе которого первоначально стоял вице-канцлер Н. П. Панин. В дальнейшем ключевой фигурой в этом рискованном предприятии стал петербургский губернатор граф Петр Алексеевич Пален, которому удалось успешно привлекать на сторону заговорщиков новых людей, соблюдая при этом полную конспирацию. Принималось в расчет и то, что Павел Первый доверял Палену.

Неосторожным поведением Н. П. Панин вызвал подозрение у канцлера Ф. В. Ростопчина. Не имея полной уверенности, Ростопчин все же счел нужным настроить императора против вице-канцлера. Панина едва не отправили в ссылку: Пален с большим трудом смог защитить вице-канцлера перед Павлом Первым, обвинив Ростопчина в интригах. С этого момента все нити заговора находились в руках петербургского губернатора.

Пален вел рискованную игру. Он сообщил императору, что заговор действительно существует, не упоминая, разумеется, о своем участии в нем. Граф понимал, что Павлу открылось достаточно подозрительных фактов, которые нельзя объяснить одними лишь интригами Ростопчина. Учитывая эти обстоятельства, он решил не разубеждать императора, а наоборот, укреплять его в подозрениях, выставляя в роли главного противника подставное лицо.

В качестве такого лица Пален выбрал императрицу. Павел Первый всегда боялся, что с ним когда-нибудь расправятся так же, как с отцом — Петром Третьим. Исходя из этого Пален полагал, что его ложь будет более правдоподобной, если придуманный сценарий заговора во всех подробностях окажется аналогичным схеме переворота 1762 года. В доверительной беседе граф поделился с Павлом Первым своими подозрениями относительно того, что Мария Федоровна может выступить организатором заговора против его величества. Павел Петрович, всегда относившийся к супруге настороженно, принял эту версию всерьез. (Некоторые историки склонны считать, что Мария Федоровна действительно собиралась свергнуть супруга. В пользу этого предположения говорит тот факт, что позднее она заявила о своих претензиях на трон и попыталась оттеснить сына — Александра Первого — от управления страной).

Павел Первый усилил личную охрану в Михайловском замке (дворце), который он считал самым безопасным для себя местом: здесь, если верить легенде, императору явился однажды архангел Михаил. В целях безопасности царь оставил на императорской кухне только одну кухарку, которая готовила обед лично для него (по его мнению, это исключало вероятность отравления через пищу).

Сам Пален становился в глазах мнительного императора все более подозрительной личностью. Павел Первый отдалил от себя Палена, приблизив опального Ростопчина. Для Палена это послужило сигналом к началу действий.

9 марта 1801 года Пален встретился с наследником — Александром Павловичем, — которого он давно подготавливал к участию в перевороте. Датой, наиболее удобной для осуществления заговора, великий князь назвал 11 марта — в этот день на внутренний караул в Михайловском замке заступал 3-й Семеновский батальон, сформированный из преданных наследнику людей. Фактически батальон выполнял функции личной гвардии Александра Павловича. Этих солдат предполагалось использовать в качестве военной силы в случае непредвиденного нарушения планов заговорщиков.

Павел Первый, в свою очередь, полагал, что теперь знает всех своих противников и может расправиться с ними (в их число он занес, вероятно, и Палена). 11 марта, отходя ко сну, император произнес в присутствии домочадцев: «Завтра полетят головы». Пален опередил Павла. В ночь с 11 на 12 марта 1801 года заговорщики проникли в Михайловский замок и убили императора: смертельный удар был нанесен табакеркой. Освободившийся трон занял, как и планировалось, старший сын Павла Первого Александр Первый, открывший новую страницу в истории российской монархии.

Автор:admin

Самый «романтический» император

Новый правитель Российской империи был необычной личностью, не получившей однозначной оценки ни у современников, ни у историков. Долгое время в науке преобладали взгляды первого историографа эпохи Павла — Н. М. Карамзина, который в целом негативно оценивал характер императора и полагал, что человек с такими задатками не может принести стране блага. В изложении Карамзина период царствования Павла Первого предстает как время бессмысленного разрушения всего, что удалось создать Екатерине Второй, которую сын ненавидел.

Позднейшие исследования историков показали поспешность такого заключения. И хотя миф о взбалмошном, полусумасшедшем императоре остался, по прошествии времени все более возможной становится объективная оценка его царствования. В воспоминаниях современников поступки Павла Первого предстают сумбурными, решения — поспешными, высказывания — опрометчивыми. В его поведении не всегда можно увидеть внутреннюю логику, сообразность деятельности политической ситуации.

Павел был болезненно обидчив, что в значительной степени объяснялось постоянным унижением, которое он испытывал в юности, показываясь при дворе. Вельможи, зная о том, что императрица не любит своего сына, открыто насмехались над великим князем и говорили ему колкости. Однажды П. Зубов, последний из екатерининских фаворитов, позволил себе публично обратиться к Павлу Петровичу с наглой фразой: «Разве я сказал какую-нибудь глупость, что вы со мной согласились?»

За границей — в Англии и других странах — Павла Петровича называли «русским Гамлетом»: как и шекспировский герой, он жил в сомнениях по поводу причастности его матери к убийству отца и в результате оказался близок к помешательству.

Вступив на престол, Павел Первый поспешил уничтожить все, что напоминало ему о прежних временах. Он осуществил ряд реформ, нацеленных на преодоление тех тенденций в государственной жизни, которые возникли в годы царствования Екатерины Второй. Некоторые действия императора историки объясняют желанием поступать вопреки политике, которую проводила его родительница. Как бы в отместку матери, Павел Петрович освободил из заключения борца за независимость Польши Т. Костюшко и просветителей А. Н. Радищева и Н. И. Новикова, отличавшихся крайними взглядами.

Стремление к искоренению всего, что связано с деятельностью предшественников, присуще многим правителям, и даже «мудрая» Екатерина Алексеевна не была исключением. В 1762 году она фактически принудила замечательного архитектора Б. Растрелли покинуть Россию, поскольку он возводил Зимний дворец для Петра Третьего: новой правительнице было ненавистно любое напоминание о муже. Она так и не позволила гениальному итальянцу вернуться в страну, которую тот считал второй родиной. 

В детстве единственной радостью Павла был смотр военных парадов. Став взрослым человеком, он сохранил восторженное отношение к военной службе и «пытался превратить всю страну в казарму». Больше всего он ценил в подданных умение четко «исполнять артикулы» и без запинки отвечать на любые (пусть даже самые неожиданные) вопросы императора.

Спустя три недели после коронации Павел Первый учредил новый воинский устав, составленный по прусскому образцу. Отменив прежние (утвержденные стараниями Г. А. Потемкина, А. В. Суворова и других полководцев) порядки в армии, он ввел в войсках неудобную прусскую форму, парики, прусскую систему учений и так далее.

Многие военные чины роптали по этому поводу. Фельдмаршал Суворов осмелился вступить в спор с императором, доказывая, что прусская армейская система — сущий вздор, потому-то русские пруссаков всегда били. Разгневанный император не внял этим аргументам и поспешил отправить Александра Васильевича в отставку.

Вместе с тем Павел Первый принял ряд важных решений, затронувших армию, аппарат управления и общественную жизнь. Среди наиболее ранних актов, составленных Павлом Петровичем, заслуживает упоминания закон о престолонаследии, изданный в 1797 году и направленный на то, чтобы исключить в будущем появление женщины на российском троне.

Это решение было обусловлено отчасти собственным горьким опытом императора, негативной оценкой роли русских императриц в истории государства, а отчасти — подозрениями в отношении собственной жены: Павел Первый отличался редкой мнительностью, он полагал, что Мария Федоровна рано или поздно организует против него заговор.

Закон о престолонаследии предусматривал передачу российского трона только по мужской линии — от отца к старшему сыну, а при невозможности такой передачи (например, в случае преждевременной кончины наследника) — к младшим сыновьям, а при отсутствии таковых — к братьям умершего императора.

Следующим серьезным шагом Павла Первого историки считают предписание губернаторам присутствовать на выборах представителей дворянства (указ от 9 марта 1798 года). В известном смысле этот указ противоречил Жалованной грамоте дворянству, составленной Екатериной Второй в 1785 году. Жалованная грамота давала дворянину неограниченное право распоряжаться своим имуществом, включая крепостных, а указ это право ограничивал. По сути, привилегированное сословие оказалось подконтрольным правительственной администрации и лично императору.

Император стремился добиться от подданных полного повиновения. Дворянские вольности шли вразрез с представлениями Павла Первого об идеальной государственной жизни. В 1799 году император разрешил телесные наказания дворян за уголовные преступления, запретил подавать коллективные челобитные (жалобы и прошения), приказал увольнять из армии «неявившихся в полки». Этот акт затронул в первую очередь дворянских детей: в то время многие родители записывали в полки своих новорожденных сыновей, чтобы к моменту действительного прихода в армию недоросли успели «выслужиться» до солидного чина. Теперь, разумеется, дети оказывались в числе неявившихся и не могли получать чины. Указ императора фактически обязывал дворян проходить службу со звания рядового.

Немало беспокойства доставил дворянам манифест о трехдневной барщине, изданный 5 апреля 1797 года. Этот документ запрещал помещикам использовать крепостных на полевых работах в воскресные дни, а в целом рекомендовал применять крестьянский труд на хозяйских полях не более трех дней в неделю.

Для обоснования своих требований император ссылался на Библию: «Закон Божий, в десятословии (десять заповедей Моисея.) Нам преподанный, научает Нас седьмый день посвящать Ему; почему (…) почитаем долгом Нашим пред Творцом и всех благ Подателем подтвердить во всей Империи Нашей о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более что для сельских издельев остающиеся в неделе шесть дней по равному числу оных вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям».

Вслед за манифестом Павел Петрович издал еще два указа, облегчивших положение крестьян. Указ от 1797 года отменял право помещиков продавать с молотка безземельных крестьян и дворовых людей. В 1798 году император наложил запрет на продажу крестьян без земли в Малороссии. В случае нарушения этих указов крепостные получали право подать на хозяина жалобу. Таким образом отменялся запрет Екатерины Второй, не позволявший крепостным жаловаться на помещиков.

Вместе с тем сам Павел Первый нередко действовал в нарушение собственных указов и в большом количестве раздавал государственных крестьян друзьям, приобретенным за годы проживания в Гатчине, и верным вельможам. Если Екатерина Вторая за 34 года правления подарила фаворитам и сподвижникам 800 тысяч душ, то Павел Петрович, продержавшийся у власти неполных 5 лет, передал в частные руки 600 тысяч.

Павел Первый издавал и указы, ущемлявшие в правах зависимое крестьянство. Например, в 1798 году он разрешил купцам и промышленникам неблагородного происхождения приобретать крепостных для своих хозяйств, хотя воспользовались этим правом немногие: за время, прошедшее с 1762 года (когда Екатерина Алексеевна сделала владение крепостными привилегией дворянства), торговцы и предприниматели успели осознать, что выгоднее применять наемный труд.