После февральских событий 1917 года Временное правительство спешно арестовало российского императора Николая Второго и с 9 марта по 14 августа 1917 года содержало его в Александровском дворце (Царское Село) вместе с ближайшими родственниками: супругой — императрицей Александрой Федоровной, дочерьми Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией, сыном Алексеем.
В дальнейшем по мере роста революционного настроения в России (и в особенности в Петрограде) Временное правительство вынесло решение о переводе царской семьи на новое, более безопасное место.
Наиболее удобным местом для содержания императора и его семьи после продолжительных споров был определен город Тобольск, причем власти согласились на перевозку в Сибирь не только личных вещей Романовых, но и необходимой мебели. Вместе с царем разрешили ехать и людям из числа дворцовой обслуги, добровольно изъявившим желание сопровождать царя. Глава Временного правительства А. Ф. Керенский, проявив сочувствие к арестантам, позволил Николаю незадолго до намеченного отъезда проститься с братом — великим князем Михаилом Александровичем, которого лично привез во дворец. (Из Царского Села князя Михаила почти сразу отправили в ссылку в Пермь.)
14 августа Романовы и их дворцовая обслуга сели на поезд с вывеской «Японская миссия Красного Креста» и в седьмом часу утра тайно выехали из Царского Села. Вооруженный конвой, который одновременно выполнял функции охраны императорской семьи, отправился следом на втором составе. Численность конвоя составляла 344 человека (включая 7 офицеров). Во избежание провокаций, по решению Временного правительства, на узловых станциях вдоль маршрута следования поезда «японской миссии» создавалось военное оцепление.
Поскольку составы шли на полной скорости, то уже 17 августа оба поезда достигли Тюмени, откуда Романовы и те, кто их сопровождал, отправились в Тобольск водным путем на трех пароходах. Для проживания семьи была выделена бывшая резиденция здешнего губернатора, заранее подготовленная к прибытию важных персон.
Покидать дом Романовым воспрещалось, за исключением посещения церкви Благовещения. От губернаторского дома ее отделял лишь бульвар, поэтому власти разрешили царю и его домочадцам регулярно посещать богослужения. В пределах резиденции за передвижениями и действиями Романовых никто не следил, благодаря чему в доме быстро установилась спокойная атмосфера и царь поверил в благополучный исход всех его злоключений.
Между тем пришедшие к власти в октябре 1917 года большевики озаботились судьбой императорской фамилии. Несмотря на то что среди противников новоиспеченного советского правительства не было почти ни одного монархиста, многие члены партии сочли необходимым перестраховаться и, как озвучил эту мысль В. И. Ленин, не оставлять врагам «живое знамя». В апреле 1918 года после бурных дебатов большевики поставили точку в этом вопросе: Президиум ВЦИКа четвертого созыва вынес решение о проведении суда над Романовыми, для чего всю семью требовалось в кратчайшие сроки перевезти в Москву.
Уже 22 апреля 1918 года царя с домочадцами и пятью слугами под вооруженным конвоем из 150 человек поездом доставили из Тобольска в Тюмень, а 30 апреля — в Екатеринбург, где временно (до конца июля) разместили в особняке, прежде принадлежавшем горному инженеру Н. И. Ипатьеву.
Вопрос о других царских родственниках был решен гораздо раньше. 13 июля в Перми большевики казнили младшего брата царя Михаила, а в ночь с 17 на 18 июля в Алапаевске подверглись расстрелу еще 18 членов императорского дома, тела которых после казни были сброшены в шахту: в числе убитых — великая княгиня Елизавета и великий князь Сергей Михайлович. (Несколько позднее, 28 января 1919 года, в Петропавловской крепости встретили свой насильственный конец два великих князя — Дмитрий Константинович и Николай Михайлович.)
Уральский областной совет, обеспокоенный отсутствием приказов из Петрограда относительно царской семьи, в начале июля 1918 года направил в столицу военного комиссара Исая Голощекина (Филиппа). Вероятно, СНК и ВЦИК постановили казнить арестантов, но документы, которые могли бы прямо указать на этот факт, не найдены. На заседании 12 июля Уралсовет утвердил резолюцию о расстреле Романовых и способе уничтожения трупов, о чем 16 июля известил через Г. Е. Зиновьева власти в Петрограде. Спешку, в которой принималось столь ответственное решение, сами уральские большевики объясняли «военными обстоятельствами»: к Екатеринбургу приближался Чехословацкий корпус и колчаковцы (белогвардейцы действительно взяли город спустя восемь дней после казни царя).
16 июля 1918 года, в 23 часа 30 минут к Ипатьевскому дому прибыли особо уполномоченные от Уралсовета, ознакомившие начальников охраны П. З. Ермакова и Л. М. Юровского с принятым решением. Охранники разбудили арестантов и сообщили им, что их переводят в подвал в связи с опасностью обстрела особняка наступающими войсками «белых». После того как Романовы и их слуги — всего 11 человек — оказались в угловой подвальной комнате, Юровский зачитал им решение Уралсовета, после чего достал наган и вместе с другими охранниками открыл огонь (двое из команды, осуществлявшие казнь, стрелять в детей отказались).
Около часа ночи, уже 17 июля, все члены императорской семьи и их слуги были мертвы. Охранники на носилках убрали трупы, погрузив их на машину, и в 3 часа утра вывезли за город к месту захоронения — затопленной шахте в Коптяковском лесу (так называемой Ганиной яме). Юровский и его люди добрались сюда ближе к рассвету; трупы раздели догола (чтобы на телах не осталось крестов, украшений и других опознаваемых предметов) и сбросили в шахту. Однако принятых мер местным большевикам показалось недостаточно: 18 июля Ермаков с помощниками вновь приехал к Ганиной яме и спускался туда на веревке, чтобы извлечь тела убитых. Стремясь полностью исключить возможность опознания трупов, Ермаков приказал плеснуть на них серной кислотой, а затем сжечь на костре, предварительно облив керосином.
Впоследствии занявшие город белогвардейцы обнаружили в подвале Ипатьевского дома следы от пуль на стенах, а также следы от пуль и штыковых ударов на полу: расстреливаемые метались по комнате, а затем их, тяжело раненных, добивали на полу. Однако тел около особняка найти не удалось — ни в пруду, ни в саду, ни на братском кладбище, находящемся неподалеку. Адмирал А. В. Колчак поручил своему офицеру Н. А. Соколову провести специальное расследование и найти захоронение. Сделать это не удалось, однако материалы, собранные Соколовым и сохраненные им во время бегства из России (в США), спустя много лет (в 1990-х годах) помогли отчасти восстановить истинную картину.
В 1977 году ипатьевский особняк был снесен по приказу первого секретаря Свердловского обкома КПСС Б. Н. Ельцина, позднее объяснившего свой поступок тем, что ему «тогда было рано» идти против директив сверху. Уже будучи президентом России, Ельцин присутствовал на торжественной церемонии перезахоронения царской семьи. Русская православная церковь причислила Романовых к великомученикам и на месте ипатьевского дома в память о казненных построила Храм Во Имя Всех Святых на Крови и часовню во имя Святой Елизаветы.
***
Рассматривать страшную братоубийственную «мясорубку» Гражданской войны с точки зрения современной этики бессмысленно. Жестокость и ярость были присущи в этой схватке обеим сторонам. Не стоит и выявлять степень вины «красных» или «белых», сопоставляя факты массовых расстрелов, казней и погромов и относя ее преимущественно лишь к одной из противоборствующих сил. Генерал Л. Г. Корнилов отдал приказ: «Пленных не брать!» И их не брали, поскольку расстреливали на месте. Помощник председателя ВЧК М. И. Лацис на страницах газеты «Известия» давал установку, отменяющую все правила и нормы ведения войны: «Вырезать всех раненных в боях против тебя — вот закон Гражданской войны». И «красные» вырезали пленных и раненых. И «белый» и «красный» террор одинаково чудовищны.